Поражение англо-французского блока немедленно проявилось в Прибалтике. Власти Эстонии, Латвии и Литвы надеялись выскочить из-под зависимости от Москвы. Надежды на победу Лондона и Парижа не осуществились, и в результате там начали расти прогерманские настроения. Начались тайные переговоры правительств трех республик с Германией, увеличилась активность германской разведки. Положение советских гарнизонов в Прибалтике было сложным. Уже в октябре 1939 г. имел место обстрел автоколонны в Эстонии, происходили провокации, нападения на военнослужащих, убийства и похищения их, аресты гражданских сотрудников баз. 14 июня Молотов сделал заявление находившемуся в Москве министру иностранных дел Литвы Уршбису. Наркоминдел перечислил факты нападения на советских военнослужащих, а также упомянул об активизации «балтийской Антанты», направленной против Советского Союза. Отношение Советского правительства к этому союзу было крайне негативным. Оно рассматривало его как нарушение заключенных тремя республиками с СССР пактов.
Молотов потребовал от Уршбиса до 10.00 15 июня принять программу Москвы: 1) немедленно предать суду ответственных за провокации и убийства главу МВД ген. Казиса Скучаса и главу политической полиции кап. Аугустинаса Повелайтиса; 2) сформировать новый состав правительства, «которое было бы способно и готово обеспечить честное проведение в жизнь советско-литовского Договора о взаимопомощи и обуздание врагов этого договора.»; 3) обеспечить свободный пропуск частей РККА на территорию республики. В 09.00 15 июня Уршбис принял эти предложения, которые правильнее было бы назвать ультиматумом. Уже в 15.00 войска начали переходить границу. Сопротивления не было, движение проходило без инцидентов.
«В буржуазных слоях чувствуется паника. – Сообщали 17 июня «Известия». – Многие бегут, другие готовятся к бегству. Первым бежал президент Литвы Антанас Сметона.» Президент бежал через т.к. называемую «зеленую зону» на новой границе с Германией, которая фактически контролировалась только немцами. За ним последовали и другие, но Скучас и Повелайтис были задержаны и арестованы. Было образовано новое литовское правительство во главе с Юстасом Палецкисом, 18 июня оно издало Декларацию, в которой провозгласило программу реформ, амнистию политическим заключенным, курс на установление дружественных отношений с СССР.
16 июня к Молотову были вызваны посланник Латвии Фрицис Коциньш и Эстонии Аугуст Рей. В беседе упоминались секретные литовско-латвийско-эстонские переговоры в декабре 1939 и в марте 1940 гг., попытки создания единого антисоветского фронта. Требования к Вильнюсу, Риге и Таллину были, за исключением деталей, идентичными. От них требовали провести перемены в составе правительств для обеспечения выполнения заключенных договоров и обеспечить свободный допуск советских войск на территории этих стран.
В 01.00 16 июня к Молотову был вызван посланник Эстонии Рей, которого известили о том, что в 05.00 17 июня Красная армия начнет переходить границу с Эстонией. Главнокомандующий эстонской армией генерал Лайдонер должен был встретиться с заместителем народного комиссара обороны генералом армии Мерецковым в 09.00 в Нарве. Дополнительно сообщалось: «Во избежание нежелательных недоразумении и конфликтов эстонские власти немедленно отдают приказ по войскам и населению не препятствовать продвижению советских войск на территорию Эстонии.» Беседа была краткой. Наркоминдел попросту сообщал требования. На вопрос посланника о том, кто будет представлять Москву в республике, последовал ответ – Жданов. Назначение руководителя Ленинградского обкома ВКП(б) на этот пост было логичным. Жданов руководил соседней с Прибалтикой областью, зарекомендовал себя прекрасным организатором и пользовался полным доверием руководства страны.
Через 10 минут на встречу с Молотовым «был вызван» посланник Латвии Коциньш. Дипломата известили, что переход войсками Красной армии советско-эстонской и советско-латвийской границы начнется в 05.00 17 июня. Были названы пункты перехода границы и города, в которых разместятся советские гарнизоны. Особо отмечалось: «Во избежание нежелательных недоразумений и конфликтов латвийские власти немедленно дают приказ войскам и населению не препятствовать продвижению советских войск на территорию Латвии.» Все, на что мог решиться в этой ситуации Коциньш – это попросить, чтобы советские войска не брали под охрану правительственные здания, как это уже было сделано в Литве. Ему ответили, что если все пройдет хорошо, то возможно, такого рода меры и не понадобятся. В Латвию был направлен заместитель председателя СНК А.Я. Вышинский, в Литве уже работал заместитель главы НКИД В.Г. Деканозов.
Утром 17 июня войска начали переходить советско-эстонскую и советско-латвийскую границы. В 15.00 на встрече Мерецкова и Лайдонера эстонская сторона взяла на себя обязательство разоружить в течение 48 часов все гражданское население. Лайдонер по требованию Москвы отдал приказ о разоружении отрядов Kaitseliit, в составе которых было до 40 тыс. вооруженных ополченцев. Позэе генерал говорил: «Было бы абсурдным и нам затевать войну с Россией, т.к. в результате были бы только большие разрушения материальных средств и ничем не оправданные людские жертвы. Самостоятельность в той форме, какую мы имели, сохранить нам все равно не удалось бы.» На территорию Прибалтики дополнительно к стоявшим там гарнизонам было введено 10 стрелковых дивизий и 7 танковых бригад. С моря группировка была усилена кораблями Балтийского флота. Сопротивления не было, инцидентов по пути движения войск - тоже.
18 июня части РККА вошли в Каунас и Таллин, 19 июня в Ригу. В городах войска приветствовали, проходили массовые демонстрации. 19 июня в Таллин прибыл Жданов, на встрече с президентом Эстонии Константином Пятсом, находившимся у власти после переворота 1934 года были начаты переговоры о формировании нового правительства. Его возглавил поэт и врач социалист Йоханнес Варес. Военным министром был назначен ген.-м. Тынис Ротберг, главнокомандующим – ген.-м. Густав Ионсон. Лайдонер 22 июня 1940 г. подал в отставку. Протестов не было. Недовольство демонстрировал лишь новый командующий эстонской армией ген.-м. Густав Ионсон, но это уже было не важно.
Необходимо понимать, что общественные настроения во всех трех республиках не были едиными. Везде у власти находились авторитарные националистические режимы, установленные в результате переворотов, везде происходил рост партий фашистского толка и числа сторонников ориентации на Германию, но с другой стороны росло и количество противников прогитлеровской ориентации, острыми оставались и классовые противоречия. Начались перемены, которые поддержала значительная часть рабочих. При этом следует учесть, что все три республики были преимущественно аграрными. В Литве 85% населения было задействовано в сельском хозяйстве. Доля промышленных рабочих составляла всего 6%, транспортных – 1%. В Латвии в промышленности было занято 13% населения, на транспорте – 3,3%, в Эстонии был наибольший процент рабочих и ремесленников – 24%. Перемены поддержала и часть русской общины Прибалтики, составлявшей меньшинство в Эстонии (8,2%) и в Латвии (12%), а также белорусское меньшинство Литвы, в основном сосредоточенное в Виленском крае.
Советское руководство торопилось, стремясь закончить решение вопроса до того, как Гитлер переведет центр германской силы на восток. 14-15 июля 1940 года в республиках прошли парламентские выборы, которые в сложившихся условиях привели к победе сторонников создания новых советских государств. В Латвии в выборах приняло участие 99,7% избирателей - 1 179 649 чел., из них за «Союз трудового народа Латвии» было подано 97,6% голосов – 1 151 730 чел. За «Союз трудового народа Эстонии» было подано 92,9% голосовавших, в Литве «Союз трудового народа Литвы» собрал 1 375 349 голосов, 99,19% принявших участие в выборах. Разумеется, количество активных избирателей было весьма высоким – 95,51% от всего их числа.
18 июля Жданов с балкона здания советского посольства в Таллине приветствовал массовую демонстрацию, в которой в основном принимали участие рабочие. Варес заверял Москву в том, что рабочие, крестьяне и интеллигенция новой Эстонии благодарны Красной армии, которая пришла, чтобы защитить их от германской угрозы. За полгода численность коммунистов Эстонии выросла в 10 раз. На самом деле, конечно, эти цифры не отражали реального положения дел. В республиках действовало сильное националистическое подполье, которое активно поддерживало связи с германскими разведывательными службами. Впрочем, при проверке документов выборов во время гитлеровской оккупации местные националисты вынуждены были признать – большинство действительно проголосовало «за» установление Советской власти.
21 июля на заседаниях Сеймов Латвии и Литвы и Государственной Думы Эстонии были приняты Декларации о государственной власти, провозглашавшие создание советских республик и были приняты декларации о вступлении их в СССР. 21 июля президент Пятс подал в отставку, исполняющим обязанности президента стал премьер-министр Варес. 19 июля был арестован и вместе с женой выслан в Пензу Лайдонер. 30 июля был арестован и отправлен в ссылку в Башкирию Пятс. В ссылку был отправлен и латышский президент Ульманис. «Правда» в передовице от 23 июля трактовала результаты произошедших выборов и голосования в новых парламентах совершенно однозначно - народы республик высказались: «советская власть, вхождение в СССР.» Передовица «Известий» гласила: «Великая семья советских народов радостно и дружески встречает литовских, латвийских и эстонских братьев.»
Вскоре после крушения Франции настал час истины и для союзника несуществующей уже Польши. 6 сентября 1939 г. румынский официоз провозгласил: «Мы ничего ни от кого не требуем… Мы ничего никому не должны; мы ничего никому не дадим». Отдавать пришлось. В 1925 году комбриг Г.И. Котовский, мечтавший о возвращении своего родного края, сказал: «Пусть румыны думают, что они сумеют удержать Бессарабию в своих руках. Мы думаем иначе». Советское руководство верило в эти слова. 30 марта 1940 г. Молотов в выступлении в Верховном Совете СССР довольно ясно высказался о советско-румынских отношениях — Румыния была единственным из соседей СССР на юге, с которыми Москву не связывал договор о ненападении, и это был прямой результат действий политиков Бухареста, в том числе и в связи с оккупацией Бессарабии. «Надо, однако, думать, — завершил эту тему Молотов, — что Румыния поймет, что подобные вещи нетерпимы». Румынский посланник немедленно сообщил об этом выступлении в Бухарест.
Обстановка в Румынии была напряженной. «Железногвардейцы» во главе с преемником Кодряну Хория Симу были настроены на месть. 21 сентября 1939 года они организовали убийство ближайшего сотрудника короля премьер-министра Арманда Калинеску. Двойственность политики Бухареста начала работать против страны и во внешней политике, и теперь уже министр иностранных дел королевства стал оправдываться за все, сделанное в предыдущий период. С одной стороны, к началу 1940 года был преодолен кризис в советско-румынских отношениях, вызванный «делом Бутенко». Бухарест был доволен преодолением кризиса, но новый этап старой бессарабской проблемы не мог не беспокоить румынские власти. 2 апреля Давидеску на встрече с Молотовым выразил ему «удивление румынского правительства». Одновременно с дипломатическими демаршами они приступили к мобилизации армии и начали активно укреплять свою границу с СССР.
Весной и летом 1940 года Бухарест остался в изоляции. Его бывшим и будущим покровителям было не до Румынии. Прежде всего, её дипломатия сделала реверанс в сторону Германии. Значение королевства для экономики Третьего рейха было очень высоко. В 1937 году из 1 324 тыс. тонн бензина, импортированного Германией, на долю Румынии приходилось 567 тыс. тонн. По газойлю те же показатели составили 1 081 и 230 тыс. тонн. В 1939 г. немецколе Германия обеспечивала себя за счет внутренних ресурсов – бензином на 55%, моторным маслом – на 20%, мазутом – на 19%. Берлин нуждался в поставке нефти и в марте 1940 г. Бухарест согласился продавать 200 тыс. тонн в месяц (немцы поначалу просили 100 тыс. тонн) по ценам ниже мировых. Сделано это было вопреки англо-французским рекомендациям. Уступчивость королевского правительства была легко объяснимой: обострились территориальные проблемы не только с Советским Союзом, но и с Венгрией и Болгарией. В конце апреля 1940 года Румыния начала концентрировать войска в Добрудже. 7 марта 1940 г. было подписано германо-румынское соглашение, по условиям которого немцы обязались поставлять румынам трофейное польское и чешское оружие, а те должны были компенсировать эти поставки 1,5 млн. тоннами нефти.
26 июня 1940 г. посланнику Румынии в СССР Георге Давидеску была вручена нота с требованием мирного разрешения бессарабского вопроса. Это сделал лично В.М. Молотов. Нота излагала традиционный советский взгляд на проблему: «В 1918 году Румыния, пользуясь военной слабостью России, насильственно отторгла от Советского Союза (России) часть его территории — Бессарабию — и тем нарушила вековое единство Бессарабии, населенной главным образом украинцами, с Украинской советской республикой. Советский Союз никогда не мирился с фактом насильственного отторжения Бессарабии, о чем правительство СССР неоднократно и открыто заявляло перед всем миром. Теперь, когда военная слабость СССР отошла в область прошлого, создавшаяся международная обстановка требует быстрейшего разрешения полученных в наследство от прошлого нерешенных вопросов для того, чтобы заложить, наконец, основы прочного мира между странами. Советский Союз считает необходимым и своевременным в интересах восстановления справедливости приступить совместно с Румынией к немедленному решению вопроса о возвращении Бессарабии Советскому Союзу». Кроме того, Румыния должна была передать СССР северную часть Буковины в границах, которые были начертаны в Москве. Ответ должен был дать дан в течение 27 июня 1940 года.
Новость об этом требовании Советского Союза быстро распространилась по Румынии. Среди большинства жителей Бессарабии она вызвала радость. Многие румыны надеялись на мирное решение вопроса. Королевское правительство немедленно обратилось с просьбой о поддержке к союзникам по Балканской Антанте, а также к Италии и Германии. Бухарест получил не помощь, а только советы уступить требованиям Москвы. Гитлер был недоволен потерями Румынии(здесь собирали 20% пшеницы, 32% сахарной свеклы, 42% промышленности, практически весь каракуль, который был предметом экспорта, 100 из 140 тыс. га сои), в которой он собирался распоряжаться, но в июне 1940 года не мог себе позволить отвлечься на восток. 27 июня был созван Коронный совет. Несмотря на то, что Кароль II выступал за сопротивление вплоть до войны, 16 участников Совета выступили за уступки, и только 11 — за войну.
Румынская армия была одной из самых механизированных на Балканах. Финансовые возможности позволили производить закупки автомобилей для армии во Франции, Чехословакии и США и полностью перевести тяжелую артиллерию на механическую тягу. Основным поставщиком танков до 1938 года была Чехословакия. Но имелось также большое количество французских и итальянских танков. На восточной границе Румынии была развернута мощная группировка в составе двух армий — 20 пехотных, 3 кавалерийские дивизии и 2 горнопехотные бригады. Они включали в себя около 450 тыс. чел., до 60% всей румынской армии. Против них советским командованием был развернут Южный фронт в составе трех армий — 638 тыс. чел., 8415 орудий и минометов, 2461 танк, 359 бронемашин, 2160 самолетов.
В 23:00 27 июня Давидеску встретился с Молотовым и зачитал ему ответ своего правительства — он был уклончивым. С одной стороны, Бухарест заявлял о готовности принять все требования Москвы, с другой предлагал назначить делегатов для переговоров. Молотов потребовал ясного ответа, так как уже 28 июня советские войска начнут подготовку к занятию указанной в ноте от 26 июня территории, которую они займут в течение 3-4 дней. Согласие на переговоры не было признано положительным ответом. Глубокой ночью Давидеску сообщил в Бухарест: румынскому правительству была предоставлена отсрочка до 12:00 28 июня. Об этом же был немедленно поставлен в известность и советский полпред. 28 июня в Москву была отправлена нота — Бухарест принял требования СССР. Румынский посланник вручил её Молотову в 11:00.
В 14:00 части РККА начали переходить границу. Местное население встречало их как освободителей. Одним из первых пограничных городов на правом берегу Днестра, куда вошла Красная армия, были Бендеры. Люди на улицах просили красноармейцев не бросать их больше. Последнее не удивительно. В Бессарабии, судя по официальным данным румынской статистики, царила страшная нищета. Официоз «Romania» дал следующие данные на 31 июля 1939 года — в деревнях из 94 699 новорожденных умерло 59 311. При этом в среднем детская смертность в королевстве в возрасте до 1 года равнялась приблизительно 25%. В среднем на 10 тыс. жителей Румынии приходилось 4,6 врачей, в сельской местности этот показатель равнялся всего 1,1 врача на 10 тыс. чел.
Румынские пограничники разбегались, войска по большей части следовали их примеру, бросая оружие. Попытки оказать сопротивление были немногочисленными и недолгими. В ряде мест части румынской армии перед уходом расправлялись с местными жителями, которые не скрывали своей радости. Больше всего, разумеется, доставалось евреям и славянскому населению. Колонны советских танков и мотопехоты двигались без остановки, «планомерно и без инцидентов», высаживались воздушные десанты. Румынская авиация иногда появлялась в небе, но не пыталась препятствовать высадке. 29 июня у Болграда 97 тяжелых бомбардировщиков ТБ-3 выбросили 1 436 парашютистов, 30 июня 44 ТБ-3 перебросили в Измаил 201-ю воздушно-десантную бригаду, которая должна была поставить под контроль дороги и не допустить увода в Румынию пароходов. До цели долетело 43 машины, 12 из них сели на аэродром, для остальных места на поле не нашлось и они выбросили парашютный десант. К вечеру город был поставлен десантниками под контроль.
Над Кишиневом летали советские самолеты, с борта которых разбрасывали листовки. 3 июля в городе был проведен парад. Его принимал ген. Жуков. В небольших городах и селах устанавливались мощные транзисторы, через которые немедленно подключалось вещание радио, на площадях по вечерам транслировались советские кинофильмы. 1 июля ТАСС сообщила о том, что советские войска закрепились на новой границе с Румынией. К 14.00 3 июля новая граница была закрыта, не успевшие выйти румынские военнослужащие подвергались разоружению и задержанию. Было захвачено большое количество оружия и боеприпасов, различное военное имущество.
«Правда» объяснила новое изменение границ СССР следующим образом: «Бессарабия, коренная часть России, была оккупирована румынскими войсками в дни, когда молодая советская республика была еще слаба в военном отношении, когда наша Родина напрягала все свои силы, чтобы разбить белогвардейские банды, отбить наглые полчища интервентов. Воспользовавшись тогда этим, Румыния с согласия англо-французских империалистов, нанесла удар в спину социалистической республике. Захват Бессарабии был актом грубого и насильственного отторжения чужой территории.» Теперь за это нужно было заплатить. Бессарабия была возвращена СССР, а часть Северной Буковины в передовице «Известий» была названа частичной компенсацией «за тот громадный ущерб, который был нанесен нашему государству и населению Бессарабии 22-летним владычеством Румынии.»
1 августа 1940 г. на совместном заседании Совета Союза и Совета Национальностей 7-й сессии Верховного Совета СССР было начато обсуждение решения об образовании новой Молдавской ССР и о включении в состав Советского Союза новых советских республик – Эстонской, Латышской и Литовской ССР. 2 августа было принято решение о передаче Северной части Буковины, Хотинского, Аккерманского и Измаильского уездов Бессарабии УССР, из Молдавской АССР и остальной части Бессарабии была образована Молдавская ССР. 3 августа соответствующее решение было принято относительно Литовской ССР, причем Белорусская ССР передавала новой советской республике часть территорий Видзовского, Годутишковского, Островецкогоского, Вороновского и Радунского районов БССР «с преобладающим литовским населением». 5 августа настал черед Латвии, 6 августа в состав СССР была принята Эстония.
Новым румынским посланником в СССР стал Григоре Гафенку. 15 августа 1940 года он был принят Молотовым, который заверил собеседника – все проблемы между СССР и Румынией остались в прошлом, и Москва надеется на начало добрососедских отношений. Но теперь на реванш были настроены правые румынские политики. Впрочем, территориальные потери Румынии не ограничились уступками СССР.
Айрапетов Олег
Комментарии читателей (0):